На днях решил поискать в «ВК» записи по слову «интервенция». Вдруг найду что-нибудь интересное? Нашел запись от 14 марта с. г. на странице капитана 1 ранга в отставке Сергея Апрелева, живущего в Петербурге. Запись была приурочена к годовщине интервенции на Севере России в 1918-1919 гг. Начал читать, и удивился.
Сколько лет мелькают в интернете «парадные» фотографии Архангельска, сделанные Яковом Лейцингером, и почтовые открытки, напечатанные с использованием этих фотографий, столько лет многие реагируют на них одинаково: «Какая была красота!». То, что почтовые открытки и реальная жизнь не одно и то же, многим просто не приходит в голову, и без разницы, какой год был на дворе – 1907 или 1916.
Приказ Архангельского полицмейстера коллежского секретаря Губского от 10 августа 1903 года.
«Предлагаю Г. г. Приставам иметь наблюдение, чтобы по тротуарам не ходили маляры с красильными ушатами, ведрами и другими снарядами или в запачканном красками платье, а трубочисты, водоносы, разносчики - с ношей на голове, а зимой не возили бы по тротуарам салазки. Запрещение это не может касаться детских колясок».
Вчера по подсказке Льва Усыскина lev_usyskin на сайте петербургского Института Петра Великого в своде петровских памятников России и Европы прочитал о «доме Бажениных» в Вавчуге. Я-то думал, что это наш провинциальный миф, старательно выращенный архангельским фондом… Как же его полное название?.. А, вот! Фонд сохранения исторического наследия «Император». Не самое подходящее название для фонда, существующего в провинциальном городе, который в давние времена считался задворками Российской империи. Впрочем, за сто с лишним лет ничего не изменилось: как были задворки, так задворками и остались, но люди любят не только мифы. Пафосные названия они тоже любят.
Мифотворчеством в Архангельске начали заниматься давным-давно, так что строителям «беседки Грина» и Владимиру Станулевичу с его «домом Бажениных», в котором якобы бывал Петр Первый, есть у кого учиться. 29 апреля 1920 года в газете «Известия Архангельского Губернского Ревкома и Архгубкома Р. К. П.» была напечатана заметка «Похороны жертв белого террора». Видимо, редакции показалось мало дать короткое сообщение о похоронах. Упоминания о том, что те, кого будут хоронить, пали «от рук белых палачей» тоже показалось недостаточно. В «академиях» большинство пришедших к власти в Архангельске в 1920 году, не обучалось, но основы манипулирования людьми уже изучили на практике, поэтому в газете был напечатан и протокол осмотра эксгумированных трупов. Вроде бы, не забудем, как говорится, и не простим, и дыхание учащается, и кулаки сами собой сжимаются, и хочется выше поднять красное знамя борьбы и труда… Если бы не одно «но». Не только профсоюз пожарных, но и весь Архангельск прекрасно знал, за что «белые палачи» казнили двух «товарищей пожарных», но пришли иные времена, и если новая власть занялась мифотворчеством, то говорить: «Всё было не так!» желающих не было.
Густо пошли мифотворцы! Что там «беседка Грина», в которой писателя никто не видел, кроме юной Ксении Минейко, да и та удачно «вспомнила» о ней как раз к 100-летнему юбилею Грина. Беседка-то в 1912 году стояла на берегу Двины? Стояла. Мог Грин хотя бы один раз посидеть в ней? Конечно, мог. А раз мог, то вот вам «беседка Грина». Владимир Станулевич восторженно выковывает еще один миф – о том, что в деревне Вавчуга сохранился дом братьев Бажениных, в котором бывал Петр Первый. Отличие этого дома от «беседки Грина» в том, что Петр даже теоретически не мог бывать в нем.
