1
В комментариях под этим постом в «Старом Архангельске» кроме взволнованной и страдающей от своей ненависти к англичанам и американцам Вероники Архиповой, размахивавшей мною сканированной и выложенной в 2009 году в журнале фотографией, которая несколько лет «гуляет» по Интернету как сделанная на Мудьюге, хотя на самом деле это Мурманск, появился еще один странный человек. Нет, он не писал «Вы меня удивляете своим враньем», в начале разговора мне вообще показалось, что я разговариваю с умным и воспитанным человеком, правда, в конце разговора это впечатление развеялось.
2
Судя по его первому комментарию, Виктор Иванов ничего не слышал о появлении каторжной тюрьмы на Мудьюге: ни когда она там появилась, ни по какой причине. Зато о том, что это «один из первых концлагерей, устроенных англосаксами на русской земле», он знает твердо.
Сколько раз я говорил себе – если человек чего-то не знает, и одновременно уверен в том, чего не знает, не стоит лезь с объяснениями, и говорить, что он/она ошибается. Мало мне было капитана 1-го ранга в отставке Сергея Апрелева, жившего в Петербурге, написавшего в прошлом году чушь об интервенции 100-летней давности, и после моих объяснений, что все было немного не так, ответившего «…в целом остаюсь при своем». Ну, «при своем», так «при своем», я тогда пожалел о потерянном времени, и думал, что на этом все и закончилось.
Как бы не так! В начале этого года Сергей Апрелев умер, и в августе из кустов, размахивая оглоблями с криками «Ужо тебе!» выбежали его дочь и вдова. На абсолютно бессмысленную переписку с ними (бессмысленная – потому что возбужденным женщинам ничего не объяснишь, и не докажешь, они слушают только себя) у меня ушла ночь, половина следующего дня и вечер.
Нет, как говорится, урок не впрок. Я написал Виктору Иванову, он ответил, причем не стал скрывать, что ничего не знает о Гражданской войне на Севере России, и спросил, что можно почитать на эту тему. Взялся за гуж – не говори, что не дюж, и я стал составлять для него список книг. Два с половиной часа ушло у меня на ответ Виктору Иванову. Два с половиной часа! Сколько полезного я мог сделать за это время! Написал, отправил, и думал, что на этом все закончилось. Если человек ничего не знает о Гражданской войне на Севере, то о чем с ним разговаривать? О его болезнях или даче-огороде? Так это мне неинтересно.
3
Виктор Иванов мой ответ прочитал, поблагодарил, и если бы он ограничился тем, что написал «Спасибо!», на этом наша беседа и закончилась. Но на прощание ему почему-то захотелось воткнуть мне шпильку в бок, и он добавил: «Занятно было вас почитать». Занятно? Я потратил два с половиной часа на то, чтобы написать, какие книги ему можно прочитать, чтобы понять, что происходило у нас в 1918-1920 гг., а ему это всего лишь занятно?
Написал ответ, после чего открылись все шлюзы, и полилось…
«На интересный диалог с вами не выйти».
О каком «диалоге» может идти речь, если один из собеседников ничего не знает о том, о чем ему хочется поговорить? Если он думает, что ему достаточно время от времени всплескивать руками, покачивать головой, и говорить: «Надо же! Кто бы мог подумать!», то это не диалог.
«Я пишу то, что доступно основной массе людей…».
И что же Виктор Иванов считает «доступным основной массе»? То, что на Мудьюге был «один из первых концлагерей, устроенных англосаксами на русской земле»? Он думает, что «основная масса людей» состоит из таких же, как он?
Как чаще всего бывает у взволнованных собеседников, когда они заканчивают писать ответ, их мысль начинает скакать, как телега на ухабах, и написанное они не перечитывают («Немедленно дать отлуп! Срочно!»), поэтому, читая их ответы, трудно понять, что они имеют в виду.
Что имел в виду Виктор Иванов, когда написал «А вы строите из себя умника, но вот почему то ваши знания особо не распространяются. Включая и всех ваших писателей»? Он думает, что если он не интересуется тем, что происходило на Севере России в 1918-1919 гг., то кто-то должен приходить к нему, рассказывать об этом, т. е. «распространять» эти знания?
4
Заглянул на его страницу – никакой информации, кроме того, что он живет в Архангельске. И он хочет, что кто-то «распространял» для него «знания»? А сходить в областную библиотеку, спросить, что можно почитать о Гражданской войне, разве нельзя? Там даже из читального зала книги на дом выдают. Разве он не знает, что в Архангельске есть областной архив, в котором можно заказать и почитать дела, в том числе и с документами о Гражданской войне?
Тяжело ходить? Передвигается в инвалидной коляске? Но интернет-то у него есть? В интернете и книги Голдина и Новиковой можно скачать, и в специальных сообществах почитать, что люди пишут о Гражданской войне?
Не скачивает? Не читает? Значит, не хочет, значит, «один из первых концлагерей, устроенных англосаксами» - его уровень, выше которого ему не подняться, потому что он сам этого не хочет.
Мне вперед наука – не вступать в разговоры со стариками, потому что против природы не попрешь, и когда природа готовит человека к завершению жизненного пути, то у кого-то она начинает потихоньку отключать почки, у кого-то желудок, у кого-то сердце, а у кого-то мозги, и заодно психику превращает черт знает во что.