Читаю подобранные на улице воспоминания Сергея Толстого, сына Льва Николаевича, «Очерки былого» (Тула, Приокское книжное издательство, 1975 г.). На 111-й странице прочитал «Когда Малахов курган был взят союзниками, и русское войско отступило на северную сторону Севастопольской бухты, решено было взорвать батарею на так называемом Павловском мыске, с которого союзники могли бы обстрелять весь город. Сообразили это поздно и не успели вывезти оттуда тяжелораненых. Тем не менее, батарею вместе с ранеными взорвали. Отец говорил, что он видел офицера Ильина, только что исполнившего это поручение и спавшего крепким сном. Это был добродушный, здоровый, молодой человек».
Батарею взорвали вместе с ранеными? Нигде об этом не читал. Перечитал 18-ю главу «Крымской войны» Евгения Тарле («Штурм 27 августа (8 сентября) 1855 года»), там об этом всего две строчки «Взрывы продолжались ночью и утром 28 августа. Последней взлетела на воздух в 2 часа пополудни 28 августа Павловская батарея». О том, что батарею взорвали вместе с ранеными, Тарле не пишет, впрочем, он не пишет и о том, что раненые на батарее были. Но даже если и были на батарее, для их эвакуации было достаточно времени, т. к. Тарле дальше пишет «Лишь 29 августа (10 сентября) неприятель занял Южную сторону». Википедия пишет, что союзники вступили в Севастополь днем позже, 30 августа (11 сентября).
Здесь https://sevastopol.ws/Forums/?file=viewtopic&t=3733&postdays=0&postorder=asc&start=15 нашел упоминание о взрыве на Павловской батарее.
«Во время осады батарея использовалась как госпиталь, и была взорвана днем 28 августа 1855 года при оставлении Южной стороны нашими войсками, при этом в иностранных источниках указывается об оставлении наших раненых в батареи во время взрыва.
Об этом неоднократно вспоминал участник обороны Севастополя Лев Николаевич Толстой. Он писал, что 28 августа заехал на Северной стороне к своим приятелям, офицеру Галицину и известному шахматисту того времени, командиру 2-го Полтавского полка 8-й пехотной дивизии князю Сергею Семеновичу Урусову.
Урусов и познакомил Толстого с капитан- лейтенантом Ильинским Д.В., сказав, что тот, получив приказ, переправился на 14 весельном катере на южную сторону и в два часа дня, взорвал Павловскую батарею.
Ильинский в тот же день получил Георгиевский крест и шашку с надписью за «Храбрость».
Всю свою оставшеюся жизнь, Ильинский доказывал, что никаких раненых на батареи не было, что, сняв часового, который охранял вход, сам лично поджигал порох для взрыва.
Но пятьсот тяжело раненых, которые были на «каменном полу Павловской набережной, просящие бога о смерти» как пишет Лев Николаевич в последней главе рассказа «Севастополь в августе» тоже возможно не авторский вымысел…».
Здесь https://turbina.ru/guide/Sevastopol-Rossiya-91310/Zametki/Nestchastlivyy-dlya-voennykh-korabley-Pavlovskiy-mys-95764/ пишут, что раненых перед взрывом батареи не было.
«С этим взрывом связан непонятный эпизод. Пирогов в своих отчётах о действиях сестер Крестовоздвиженской общины писал: “Перевязочный пункт на Павловском мыску под начальством доктора Дземешкевича был переведен после всех на Северную сторону, почти непосредственно пред взрывом батареи”. Некоторые военные посчитали, что про раненных забыли и они погибли вместе с батареей, об этом, в частности, заявлял князь Сергей Сёменович Урусов (1827-1897). Но, думаю, врачи лучше знали о положении своих пациентов, чем военные, у которых своих забот хватало».
В общем, неясно, то ли были раненые на батарее во время взрыва, то ли не было, «история мидян темна и непонятна».